Ян Чихольд «Облик книги»

 
 

Ян Чихольд

Жил с 1902 по 1974 год. Получил много важных наград, например, в 1965 году звание почетного королевского дизайнера.

Как глина в руках гончара…

Гениями типографики не рождаются, а становятся.

Индивидуальность в типографике — недостаток. Стремятся к ней новички и дураки.

Типографика обращена ко всем и каждому, поэтому не дает простора для новаторских изменений. Меняем форму одной буквы — нарушаем традиционный для нашего языка рисунок шрифта и делаем непригодным для чтения.

Высший принцип типографики — удобочитаемость. Зависит от выбранного шрифта и способа набора.

Типографика большинства газет настолько уродлива, что хорошему вкусу неоткуда взяться: ведь многие люди ленятся и чаще читают газеты, чем книги.

Хорошая типографика не имеет общего с изобретательством.

Важны не только пробелы между словами и интерлиньяж. Соотношения полей, использованные кегли шрифтов, композиция титульного листа тоже должны иметь благородные пропорции. Необходимо найти единственно верные соотношения, чтобы потом ничего не хотелось изменить.

По хрупкости высокая типографика похожа на резьбу по дереву. Большинство людей не чувствуют эстетическое очарование совершенной типографикой, его сложно воспринимать, как и серьезную музыку.

Единственная награда типографа за нескончаемые годы учения — знать, что служишь высокому искусству и узкому кругу людей с обостренным зрительным восприятием.

Графика и искусство книги

В книжной типографике ничего нового, в строгом смысле этого слова, быть не может. Многовековые методы и правила создания совершенных книг не нужно улучшать, их нужно возрождать и применять.

Художник книги усилит наслаждение от чтения хорошей литературы, если выберет самый подходящий к содержанию шрифт и спроектирует красивую удобочитаемую страницу с хорошим интерлиньяжем, не слишком большими пробелами, гармонично уравновешанными полями, подходящим кеглем заголовков и по-настоящему красивым, заманчивым и гармонирующий с типографикой текста титульным листом.

Для оформления книги не годятся художники с чисто визуальным восприятием, без литературных интересов, потому что таким трудно признать, что в их творениях нет уважения к литературе, который они должны служить.

Оформление книги должно быть не новаторским, а всего лишь совершенным. Дать волю фантазии позволяет только суперобложка. К сожалению, из-за цветастых суперобложек пренебрегают настоящей одеждой книги — переплетом. Наверное, поэтому многие люди имеют скверную привычку сохранять суперобложку и в ней ставить книгу на полку. Автор допускает это только в том случае, если переплет уродлив. Суперобложки должны отправляться туда, куда и пачки сигарет, — в корзину для мусора.

О типографике

Удобочитаемость прежде всего зависит от рисунка букв. Самый удобочитаемый шрифт — тот, у которого облик букв самый привычный.

Никудышные дизайнеры изобретали шрифты непохожие на старые. В 1925 году возникло течение «Новая типографика». Требовало радикальной простоты и отказа от центрированной композиции. Допустили две серьезные ошибки. Считали, что причина тогдашнего типографический хаоса — только шрифты, и шрифт без засечек (гротеск) — волшебное средство, передающее дух времени. А «среднюю ось» надеялись победить при помощи асимметрии.

Отступ, обычно в круглую, — единственное надежное средство отметить абзац.

Фрактуру обычно разряжают. В сплошном наборе антиквой выделения должны быть курсивом, а не разрядкой. Иногда капителью.

Первое главное правило — не набирать строчные вразрядку. Разрядка мешает читать и нарушает гармонию облика. Второе — набирать прописные вразрядку.

Художнику, не знающему шрифтов и правил их использования, трудно сделать хороший макет, пригодный для типографии.

Макет должен рождаться из духа типографики. Есть два знаменитых альбома шрифтов: «Учебник типографики» Джамбаттиста Бодони и «Альбом шрифтов» Шарля Деррье.

Хорошая типографская работа проста по композиции. Строка, выключенная по центру, — важнейший композиционный прием хорошего дизайна. Вертикально расположенные строки хуже читаются. О наклонном наборе нечего и говорить, ведь он противоречит всей типографической системе. Конечно, при изготовлении форм можно использовать гипс для фиксации наклонных строк, но это уже не типографика.

Тот, кто набирает обычную книгу (кроме титула) одним кеглем шрифта с курсивом, знает свое дело.

Для типографики не важно, старый это стиль или новый, важен только результат.

Значение традиции в типографике

Форма и элементы книги и другой печатной продукции четко определяются прошлым.

Типографика обязана традиции и конвенции. Слово traditio происходит от латинского trado («я передаю») и означает «передача, предание». Слово «конвенция» от convenio («я схожусь») и означает «соглашение, договор».

Форма букв отражает договор, конвенцию, сложившуюся после долгих боев. Клод Гарамон в Париже в 1530 году создавал шрифты настолько удобочитаемые и красивые, что превзойти невозможно.

Последние полтораста лет (на 1964 год) облик книги менялся. Сперва наборные шрифты заострились и стали тонкими, пропорции книги произвольно расширились, и она стала не такой удобной. Потом стали так сильно выглаживать бумагу, что портились волокна и уменьшилась прочность книги. Наконец, начались реформы и поиски англичанина Уильяма Морриса и последователей. В конце концов, в три первые десятилетия 20 века, появились немецкие типографы с новыми шрифтами.

У всех этих экспериментов причина — недовольство тем, что было. Удовольствие от привычного испорчено смутным желанием сделать по-другому. Вещь кажется плохой, но не можешь разобраться, поэтому делаешь просто иначе. Протест молодежи против мира, созданного старшим поколением, дает сомнительные результаты. Только знание дает инструмент конструктивной критики.

Удобочитаемость прежде всего зависит от рисунка букв. Самый удобочитаемый шрифт — у которого облик букв самый привычный. Совершенную буквенную форму создал Клод Гарамон. Четверть тысячелетия его шрифт был единственной антиквой в Европе, если не считать бесчисленных подражаний. Старые книги тех лет мы читаем так же легко, как наши прадеды, и легче современных. По любой книге, напечатанной ранее 1770 года, видно, как искусно наборщик управлялся со шрифтами и пробелами.

Нездоровые поиски новизны приводят к тому, что сегодня пренебрегают разумными пропорциями бумаги, и страдают от этого беззащитные читатели. Раньше не отклонялись от радующих глаз пропорций 2:3, 1:3 и «золотого сечения»; множество книг, напечатанных между 1550 и 1770 годами, выдерживают эти отношения с точностью до полумиллиметра.

Чтобы это понять, нужно тщательно изучать старые книги. Человек рождается зрячим, но наши глаза медленно раскрываются настолько, чтобы видеть красоту.

Типографы эпохи Возрождения обозначали начало главы инициалом. Мы должны возродить традицию, хотя бы в форме неорнаментированной крупной литеры или набирать первое слово главы прописными или капителью. Лучше без отступа, поскольку под заголовком, выключенным по центру, он не имеет смысла. Недостаточно выделять основные куски текста внутри главы пробельные строкой, ведь последняя строка одного из разделов внутри главы легко может оказаться и последней строкой на странице.

Принципы типографики старых книг прошли проверку времени, поэтому изменять бессмысленно.

Симметрия или асимметричная типографика?

Нет симметричной типографики, есть только центрированная.

Нет «средней оси» и типографики, построенной на ней. Это выражение — тавтология: ось всегда посередине того, что вокруг нее вращается, а это что-то можем быть и асимметричным.

Бесчисленные природные формы симметричны: фигура человека, тело животного, семя растения, яйцо. Симметричный порядок — не признак стиля и тем более не отражение общественного устройства. Это только форма, которая самостоятельно развивается и существует во все времена и при всех общественных строях.

Хотя человек внешне симметричен, но одна половина лица отличается от другой. Эта неправильность делает лицо выразительным, а иногда и прекрасным. Выразительность и жизнь — движение. Неподвижная симметрия лишена напряжения и оставляет нас равнодушными.

Красота требует нарушения идеальной симметрии. Никогда в искусстве не изображают обнаженные фигуры, стоящие по стойке «смирно», но всегда в чуть асимметричный позе. Так и книжный титул.

И наоборот, когда мы встречаем в типографическом динамичном тексте симметричные статичные буквы (A, H, M, T, V), на мгновение останавливаемся и это приятно.

Типографика не хозяйка, а только прислуга, и поэтому, что правильно, а что нет, определяется утилитарностью.

Итак, никакого противоречия между псевдосимметричной и асимметричной типографикой нет.

Продуманные пропорции страницы и полосы набора

Пропорции хорошо сделанной книги определяются двумя постоянными: это глаз и рука. Здоровый глаз всегда отдален на 30 см от книжной страницы. Люди держат книгу примерно одинаково.

Книги делят на две основные группы: которые кладем на стол и которые читаем сидя. Настольные книги нужно бы ставить наклонно перед собой, но на это хватает духу у немногих. Склоняться над книгой так же вредно для здоровья, как и писать, сидя за плоским столом. Средневековый писец писал на пюпитре, который крепился под углом, доходящим до 65 градусов.

Но поза читателя не связана с форматами и толщиной настольных книг. Их форматы: от большого ин-октаво до большого ин-кварто. Книги для изучения лежат на столе, их нельзя читать, держа в руке.

Книги, которые удобно читать, держа в руках, бывают всех видов формата ин-октаво.

Есть множество пропорций страницы, то есть соотношений ширины и высоты. Пропорция «золотого сечения»: ровно 1:1,618. Пропорция 5:8 приближается к «золотому сечению». Дальше стоит пропорция 2:3. Также для книг часто используют пропорции 1:1,732 и 1:1,414.

Геометрически определяемые иррациональные пропорции сторон: 1:1,618, 1/2, 1/3, 1/5, 1:1,538 — и простые рациональные пропорции: 1:2, 2:3, 3:4, 5:9 — ясные, продуманные, определенные. Они кажутся человеку приятными и красивыми. Все остальное — произвольные, случайные соотношения. Они делают книгу уродливой.

Маленькие книги должны быть узкими (иначе неудобно листать и держать), а большие — широкими.

Две главные пропорции 2:3 (октаво) и 3:4 (кварто) составляют гармоничную пару, как мужчина и женщина. Попытки использовать вместо них «двуполое» соотношении один к корню из двух так же неестественны, как попытки стереть различия между полами.

Формат A4 (21×29,7 см) неплохо подходит для журнального набора в две колонки. Для этого годится и А5, но его неудобно держать в руках.

Гутенберг предпочел формат 2:3.

Уродливые книги печатали в 19-м столетии. Полосу набора располагали точно посередине страницы, все поля делали одинаковой ширины. Разворот книги распадался на части, потеряв целостность.

Строки, где больше 12 слов, требуют большего интерлиньяжа.

Колонцифра не относится к полосе набора, стоит отдельно. Обычно автор ставит колонцифру по центру нижнего поля. Иногда внизу под внешним краем текста с отступом в круглую, потому что иначе мешает последней строке.

Каждый, кто проектирует книгу или другую печатную продукцию, должен сперва подобрать бумагу нужного размера и подходящей, продуманной пропорции. Уродливый формат (например, А5) не спасет самый красивый шрифт.

Автор измерил рукописные книги Средневековья и нашел канон Ван Де Граафа, который стоит использовать.

Типографика традиционного титульного листа

Титульный лист — часть книги, и его надо делать хорошо.

Некоторые правила:

  1. Хорошо сформулировать название. Например, заголовок «Вася Пупкин // Избранные сочинения» заменить на «Избранные сочинения // Васи Пупкина».
  2. Нельзя располагать титул посередине ширины страницы. У книги есть поля, надо по ним.
  3. Титул должен заполнить всю длину полосы набора.
  4. Издательская марка — уродливое инородное тело в структуре титула, когда сделана вывороткой, с белыми буквами на черной плашке.
  5. Марка должна графически подходить к шрифтам титула, поэтому штрихи ее букв не должны быть толще основных штрихов букв самого большого кегля, а тонкие не должны быть тоньше, чем соединительные штрихи самого маленького кегля.
  6. Для титула лучше всего подходит набор в форме кубка (как на рис. 10 и 14).
  7. Правильный титул набирается шрифтами той же гарнитуры, что и остальная книга.
  8. Рисованные шрифты для титула возможно, только если они действительно созвучны текстовым страницам и литерам. Это сложная штука, даже самая лучшая и сложная типографика проще и динамичнее рисованных шрифтов.
  9. Надо понимать взаимоотношения между буквами. Прописные разряжать и кернить.
  10. Нельзя разряжать строчные или набирать курсивом.
  11. Заменять цифры в тексте титула («с 240 друзьями») прописью («с двумястами сорока друзьями»). Годы не надо.
  12. Чем меньше кеглей, тем лучше.
  13. Типограф должен подробно описать титул, чтобы наборщик правильно сделал.
  14. Чем меньше выходных данных, тем лучше.

В хорошей книге первые две страницы пустые, как и две последние. Лучшее место для сведений о создателях книги — третья или четвертая с конца страница.

Издательские правила набора текста

Правила:

  1. Отдельные буквы и сокращения, такие как т. д., н. э., В. А. Пупкин, всегда набираются с уменьшенным пробелом.
  2. В конце заголовков и титулов точка не ставится.
  3. Для выделения нельзя разряжать строчные, только выделять курсивом.
  4. Ставить кавычки-елочки «», а внутри цитаты — лапки „“.
  5. Цифры примечаний надо набирать тем же шрифтом, что основной текст.
  6. Подстрочные примечания отделяются от основного текста пустой строкой или сплошной линией. Пустота выше и ниже линейки должна быть меньше интерлиньяжа.
  7. Разделять разряды чисел тонкими шпациями. 300,000 — не триста тысяч, а просто триста. Триста тысяч набирают так: 300 000. В десятичных дробях ставят запятую: 3,44 м; 420,5 кг. Для обозначения времени отделяют часы от минут двоеточием: 15:30. Телефонные номера разделяют на группы по две или три цифры дефисами или тонкими шпациями: 123-45-67 или 123 45 67.

(Автор пишет, что надо набирать время через точку: 2.30 ч. Однако Ефимов, научный редактор книги, поправляет, что в русском языке по-другому. Предполагаю, что частая ошибка ставить точку вместо двоеточия пошла от слепого копирования немецкой типографики).

Как должны выглядеть пробные полосы

Когда издатель готовит книгу к печати, типография должна отпечатать пробные полосы. Они после многих правок служат наборщику и печатнику образцом.

Эскизный макет не бюрократическая работа. «Все было предварительно рассчитано» — не оправдание для уродливой книги.

На пробной полосе надо набрать все, что будет в книге, даже примечания.

Если точно следовать всем этим рекомендациям, готовая книга не разочарует создателей.

Последствия набора на треть круглой

Когда набираешь пробелы между словами в полукруглую шпацию, предложения выглядят разрозненными, а это затрудняет чтение. Чтобы стало хорошо, нужен плотный набор.

Правда, наборщики 15-го и 16-го веков свободно сокращали одно или несколько слов внутри строки. Только этим можно объяснить феноменальную красоту инкунабул и итальянских и французских печатных книг тех времен.

Идеальную картину дает антиква при наборе латынью, для которой она была создана.

В английском и французском языках короткие слова. В немецком длинные, поэтому иногда при плотном наборе отменяют правила переноса. Невозможно плотно набирать текст и при этом избежать неправильных повторов.

В русском языке тоже жесткие правила переноса слов. Например, нельзя отделять букву от корня слова: прек-расный, пос-сорить.

При плотном наборе пробел после точки такой же или уже, чем между словами. Делать дыру — смертный грех.

Начальная строка в конце полосы — норма. Но по техническим правилам набора на русском языке в книгах запрещены висячие строки: концевая строка абзаца в начале полосы и первая строка абзаца в конце полосы.

Для чего нужны абзацные отступы

Писатель разбивает текст на группы предложений, связанных по смыслу. Мы называем эти группы абзацами. Раньше называли параграфами. Знак параграфа § — выродившийся вариант средневекового знака ¶.

Первоначально ставили  внутри строки и выделяли красным, он обозначал начало новой группы предложений. В конце Средних веков группы фраз стали писать с новой строки, но все равно с красным знаком . Для него наборщики оставляли место в наборе, но часто забывали писать. Наконец, решили: это пустое пространство — достаточно четкое обозначение абзаца и без красного значка.

На рубеже веков некоторые английские типографии отказались от абзацного отступа, Молодые издатели в Германии переняли, одно очень уважаемое издательство в Лейпциге стало выпускать множество книг без абзацного отступа. Сомнительный способ набора распространился.

Книга печатается для читателя. В конце строки его взгляд чуть менее внимателен, чем в начале. Начало абзаца без отступа (немецкие типографы называют «тупым») создает у читателя ощущение непрерывного бега мысли, за которой трудно угнаться, но ведь хороший писатель делит текст на абзацы продуманно и хочет, чтобы его ритм оставили. Набор без отступа затрудняет восприятие текста — это главный недостаток.

«Тупая» строка без отступа делает набор «ровнее», но за это приходится платить потерей членения текста. А без него никак, ведь хорошая книга — идеальное воплощение текста, которое передает ритм мысли автора. Отрезки текста отмечаются слева, в начале строки, а не в конце, где чтение прерывается.

Под расположенным по центру заголовком делать абзацный отступ бессмысленно, но под заголовком, выключенным влево, небходимо.

Лучший на все времена способ отмечать начало абзацев — ставить абзацный отступ в одну кегельную (то есть при 10 кегле — 10 пунктов).

Похоже, что люди не понимают, насколько хуже читается текст без абзацного отступа. Это признак утраченного внимания к слову и буквам. Редактор одного специального журнала даже подумал, что набор с абзацным отступом — новшество, удобство которого еще нужно доказать. Но набор с абзацными отступами прошел уже более чем четырехсотлетнюю проверку.

В коммерческих колледжах учат будущих секретарей, что абзацный отступ устарел, а набор без отступа выглядит «современно». Это большая ошибка.

Было бы хорошо и тут вернуться к старому методу: отступу шириной в три-четыре буквы в начале абзаца.

Курсив, капитель и кавычки в наборе книг и научных журналов

Историческое вступление
В 18 веке основной шрифт — фрактура. Автор восхищается набором книги Э. И. Г. Шеллера «Подробная грамматика латинского языка». Переводы на немецкий набирали швабахером. Это красивый сильный шрифт заменял полужирное начертание (настоящая полужирная фрактура появилась только в 19 веке). Иоганн Унгер считал швабахер уродливой и вытеснул из типографского обихода: заменил фрактурой в разрядку.

Сейчас антиква и курсив, в 18 веке были фрактура и швабахер.

Курсив (лат. cursivus — бегущий) — родственный антикве наклонный, обычно узкий шрифт. Его основали на скорописи, возникшей в эпоху гуманизма. Его функция — привлечь внимание читателя.

Капитель напоминает по форме прописные буквы. Равна по размеру строчным или чуть крупнее.

Где курсив, где капитель
В художественной литературе почти не бывает выделений.

Курсивом обозначают в тексте названий книг, журналов, произведений искусств, зданий и кораблей, без кавычек.

Маргиналии, или «фонарики», — заголовки на боковых полях полосы; также примечания на полях.

Капитель нужна для выделения имен. Если имя «Артемий» встречается в тексте много раз, выделять капителью необязательно. Но выделить только первое упоминание, а остальные оставить — плохо. Или выделения применять повсюду, или не использовать совсем.

В библиографии имена авторов набирают капителью, названия книг — курсивом. Для журналов те же правила.

Непривычные понятия («схватывающая кисть») заключают в кавычки.

Настоящая и фальшивая капитель
Редко выглядит безупречно искусственная капитель, которую сделали путем уменьшения прописных. Прописные буквы гораздо слабее по цвету по сравнению со строчными основного шрифта. Плюс смешивать разные кегли в строке неудобно.

Кавычки
Есть несколько видов кавычек.

1. Немецкие гусиные лапки, которые встречаются во фрактуре. Впереди две запятые, сзади две перевернутые запятые: „n“. Без отбивки между буквой и значком, и концевые кавычки — это перевернутые запятые (“), а не висящие хвостиками вниз (”), потому что это получается двойной апостроф.

2. Французские кавычки, по-французски guillemets («n»). В Германии набирают уголками к букве »n«, в Швейцарии уголками наружу: «n».

В российском типографском жаргоне французские кавычки называются кавычки-елочки, они основные и применяются уголками наружу: «». Немецкие кавычки — кавычки-лапки, они дополнительные и применяются так: „“. Все без отбивки между буквой и знаком. В цифровых шрифтах в сочетаниях, аналогичных „А или Т“, между кавычкой и буквой и наоборот выравнивается с помощью кернинга.

Англичане используют single quotation marks (‘n’) как основные и double quotation marks (“n”) как дополнительные. Многие хорошие английские типографы используют одинарные кавычки, потому что двойные делают общую картину страницы неровной. В этом случае выражение внутри кавычек отбивают тонкой шпацией, чтобы не путать концевую кавычку с апострофом.

В Великобритании и Америке по-разному: ‘такие “кавычки” в Англии’, а “такие ‘кавычки’ в Америке”.

В разных странах свои формы кавычек и правил употребления. Например, в Финляндии, Греции и Турции открывающая и закрывающая кавычка одинаковая: ”кавычки в Финляндии”.

Об интерлиньяже

Интерлиньяж — расстояние между строками, которое заполняется пробельным материалом.

В современной компьютерной верстке под интерлиньяжем (linespace) понимается расстояние между линиями шрифта (baseline) соседних строк.

Большой интерлиньяж подчеркивает линейность строк и тем самым гармонизируют рваный силуэт набора.

Увеличив интерлиньяж, можно спасти текст, набранный со слишком большими межсловными пробелами.

Интерлиньяж в книге зависит от размеров полей. Большой интерлиньяж предполагает широкие поля тогда плоскость шрифта воспринимается гармонично.

Нет общего правила на правильный интерлиньяж для шрифтов, спроектированных современными дизайнерами. Чем ближе такой шрифт к антикве старого стиля, тем меньше должен быть интерлиньяж.

Чем длиннее строка, тем больший нужен интерлиньяж, иначе глаз устает и читатель сбивается с одной строки на другую. Но длинные строки вообще плохи; где возможно, надо делать короче — или набирать в две колонки или увеличивать кегль шрифта.

Набор надстрочных цифр и примечаний

Форма надстрочных цифр должна соответствовать основному шрифту или хотя бы приближаться к нему. Предпочтительнее маюскульные цифры.

Скобка после цифры уродует картину набора и утомляет читателя.

Цифра не должна приклеиться к слову,помогает отбивка тонкой шпацией.

В тексте номера примечаний — мелкие надстрочные цифры, а в сносках цифра ставится на верхнюю линию шрифта с полукегельной отбивкой от текста примечания и без точки.

Линейку над примечаниями формата 4 цицеро слева сделать на всю полосу.

Интерлиньяж у примечаний такой же, как у основного текста, или немного меньше.

Когда сноска одна или примечания по одному на странице, цифру 1 заменять звездочкой (астериском). В России звездочку отбивают от слова на два пункта, но не отбивают от закрывающих кавычек.

Если места не хватает, примечания набирают друг за другом по горизонтали, разделяя пробелами вкруглую. В конце ставится точка.

Очень длинное примечание разделяют: ставят одну половину на левую, вторую на правую часть разворота.

Если формат полосы широкий и кегль равен цицеро или больше, попробуйте набрать примечания в две колонки. Если получится, что одна колонка короче другой, то ничего страшного.

Начинать сноски на каждой полосе с цифры 1 не стоит.

Примечания можно переносить в конец книги или главы, но это затрудняет чтение.

Когда последняя строка примечания совпадает с последней текста, перед вами совершенная книга.

Многоточие

Чаще многоточие лучше избежать. Но иногда бывает, что многоточие необходимо, оно передает нюансы смысла и интонации. Голос как бы замирает, держась на одной ноте, а перед точкой голос замолкает.

В русском языке запятая запятая после многоточия не ставится ни до, ни после.

Три точки не многоточие.

Тире

Иногда тире заменяет скобки, чтобы слова между ними не потеряли значимости.

Как точка с запятой и кавычки, тире — новый знак: в древности не было. Гете и современники редко пользовались. Да и сегодня можно обойтись, заменяя запятыми или скобками.

Обычное тире — тонкая черта размером на круглую (—). Оно слишком длинное (или «широкое»), и поэтому безнадежно портит самую искусную картину набора. Правильно будет набирать тире на полукруглую (–), ставя до и после обычный пробел.

Некоторые наборщики используют вместо тире дефис, набирая с межсловными пробелами. Это ошибка, дефис слишком короток.

Длинное тире обязательно в одном случае: для табличных прейскурантов.

Висячие строки в конце и в начале полосы набора

Концевые строки в начале полосы набора недопустимы. Поэтому нужно оставлять строчку на предыдущей странице и не переживать, что полоса набора длинная. Конечно, колонцифра должна стоять от текста с отступом, чтобы дополнительная строка не налезла.

Начальные строки в конце полосы оставлять нежелательно, но не необходимо. Если оставляете, то колонцифру набирайте с отступом в размер абзацного.

Верстка полосных иллюстраций

Два вида расположения полосных иллюстраций в книге: вместе с текстом или отдельно. Текст должен хорошо читаться, а репродукции быть большими и четкими.

Иллюстрация на всю длину полосы.

Отступ снизу от иллюстрации 7-11 мм для подписей. Подпись входит в полосу набора.

Большинство репродукций — гармоничные прямоугольники.

Правые страницы разворота должны выглядеть так:

Иллюстрации горизонтального формата по размеру и расположению должны соответствовать полосе набора:

Если у книги очень широкие поля, высота репродукции равняется ширине полосы набора, а подпись печатается на полях.

Пропорции картины не меняются. Обрезать нельзя. Если картина не на всю полосу по ширине и высоте, то нестрашно.

Альбом репродукций — книга, а основной принцип книги в том, что читатель смотрит на весь разворот, а не на отдельную страницу.

Если в книге больше горизонтальных иллюстраций, чем текста, то выбрать горизонтальный формат книги и набирать текст в две колонки.

Если следуете принципам единства текстовой полосы и иллюстраций, иногда кажется, что иллюстрации меньше текстовой полосы. Это потому что интенсивные и темные репродукции зрительно кажутся меньше, чем прозрачно-серая полоса текста такого же размера. Поэтому надо для репродукционной части книги выбрать формат полосы немного больший, но той же пропорции, что и формат полосы текста.

Если следовать классическому правилу «корешковое поле равно половине наружного поля», то общая композиция разворота нарочитая. Для равновесия иллюстрацию сдвигают ближе к корешку.

Приводка — соответствие зеркала набора, отпечатанного на одной стороне страницы, зеркалу набора на ее обороте — так, чтобы текст или иллюстрация не просвечивали на полях.

Для того чтобы номера иллюстраций отличались от колонцифр, набирать номера курсивом или другим кеглем шрифта.

Когда цветная репродукция картины величиной в целую стену, а то и больше печатается размером с почтовую марку, — это безобразная подделка. Если уж приходится уменьшать изображения так сильно, то всегда лучше черно-белые. Цветные репродукции должны быть максимальной величины, и лучше печатать фрагменты, чем целую картину. Получается удовлетворительно только при уменьшение размера от половины до четверти.

Очень важно направление бумажных волокон. Как и в бумаге для текста, в бумаге для репродукций направление волокон должно быть продольным, то есть идти вдоль корешка.

Если книга или журнал плохо открываются или закрываются, то виноваты не переплетчики, как думает большинство людей, а неправильное расположение волокон бумаги в какой-нибудь одной части книги или во всех сразу: в текстовой бумаге, репродукционной, форзацной, в бумаге, обтягивающей крышку переплета в холсте.

Расположение поперечных иллюстраций
Чтобы было удобно, надо так:

Иллюстрации, наклеенные на бумагу и полукартон
Иллюстрации печатают на бумаге-подложке. Подпись иллюстрации тоже, на отдельно, так как на бумаге с иллюстрацией смотрится плохо. Самый лучший цвет для подложки — цвет текстовой бумаги. Если нужно для репродукций картин, где важно восприятие цвета, то на шамуа или белую подложку.

Приклеивание репродукций
Правильно приклеивать ближайшей к корешку вертикальной стороной.

Сигнатура и корешковый метр

Сигнатура
На каждом листе на нижнем поле первой страницы должна быть сигнатура. Она состоит из номера листа и ключевого слова (фамилия автора).

Сигнатуру набирают слева под полосой набора, чтобы переплетчик легко находил.

Если колонцифра снизу, сигнатура — на одной линии.

Корешковая метка
Это жирные линии, которые проставляют на определенном расстоянии друг от друга на каждом листе сверху вниз.

Правильно ставить только горизонтальную жирную двухпунктовую линейку форматом на 6 пунктов. Так переплетчик точно увидит на корешках сфальцованных листов, а в готовой книге не помешает.

Каптальная лента, цвет книжного обреза, бумага для форзацев, ляссе

Когда книги переплетали вручную, вверху и внизу корешка книжного блока пришивали кручеными или шелковыми нитками полоски пергамента. Первоначально этими капталами дополнительно скрепляли корешки тетрадей и верх книжного корешка — там где берут пальцами. Также это делали для украшения головки кожаного корешка переплета. Внизу пришивали каптал для симметрии.

Название происходит от латинских слов caput (голова), capitalis (головной), поскольку сначала каптал виден сверху корешка, в головке книжного блока. Более логично название «головная лента». Но из искаженного латинского слова получилось «каптал», как и из gerundium (герундий) в русском языке получилась «ерунда».

Во второй половине 19 века появилась обычная для нас капитальная лента, сделанная из ткани, с небольшим выбором цветов и рисунка.

Вскоре каптальная лента перестала быть необходимой: книжные корешки и так крепко держаться. Осталась только как украшение.

Цвет хорошего каптала, как у переплета.

***
Когда книга закрыта, верх пылится больше всего, также меняется цвет неокрашенного обреза. Чтобы спасти, обрез полностью окрашивают. Золотые и цветные обрезы хорошо предохраняют книжный блок.

В книге, напечатанной на репродукционной бумаге (даже частично), обрез нельзя окрашивать, потому что страницы склеиваются.

Обрез должен сочетаться с форзацем и каптальной лентой.

***
Фóрзац — сокращение от «форзацной бумаги». Форзац находится под книжным блоком, отсюда и название (букв. «перед набором»).

Хороший форзац — цветной. Он сочетается с переплетом.

К сожалению, сейчас везде белые форзацы, потому что большая часть книг напечатана на «белоснежной» бумаги, вредной для глаз. Многим старомодным людям резкий прыжок от темного переплета к ярко-белому форзацы кажется немного рискованным, и они предпочитают цвета шамуа. Но не всегда этот цвет подходит.

***
Книги делают для того, чтобы их читали, а с ленточкой-закладкой (ляссе) читать удобнее.

Белая лента — фуфло. Переплет, каптал, форзац и закладка должны составлять единую цветовую композицию.

Лучше заказывать из натурального шелка, чем из искусственного.

Книги и журналы должны иметь название на корешке

Каждый знает, как тяжело разыскивать книги, журналы, брошюры без названий на корешках. Поэтому автор и название должны обязательно стоять на корешке переплета книги и любой брошюры (больше 64 страниц). На суперобложке тоже.

В книгах на русском языке традиционное направление чтение выходных данных, как в немецких, снизу вверх. Но ГОСТ 7.84–2002 требует размещать выходные данные сверху вниз, как принято в англоязычном литературе, но противоречит российским издательским традициям.

Суперобложка и «рекламный поясок»

Суперобложки появились в середине 19 веке, с началом индустриализации книжного дела. Была гармония: на суперобложке печатали рекламные сведения, переплет предохранял книгу долгие годы. Враги добивались разграничения этих функций.

Тот, кто не уверен, что у него чистые руки, читает книжку в суперобложке, но настоящий читатель вбрасывает до того, как начал читать, если только не коллекционирует суперобложки.

Платье книги — это переплет, суперобложка — плащ от дождя. Покрывать еще сверху прозрачной обложкой (из целлофана), чтобы уберечь от повреждений, так же глупо, как дорогой кожаный чемодан в матерчатом чехле заворачивать в бумагу. (Книги Издательства Студии Артемия Лебедева продаются в целлофановой обложке).

Задние концы (клапаны) суперобложки должны быть как можно шире. На переднем клапане надо печатать маленькую рецензию на книгу, а на заднем — рекламу других книг.

Плохо, когда передняя сторонка суперобложки яркая, а все остальное сдержанное и скромное. Суперобложка должна быть, как рекламный проспект: посмотрел и выкинул. Только так можно бороться с досадной привычкой людей ставить книги на полку в суперобложке, как в книжном магазине.

Автор оставляет в суперобложке только те книги, у которых переплет ужаснее суперобложки.

На корешке правильно писать автора и название (если позволяет место, еще имя редактора или составителя, объем, число иллюстраций).

Благородный переплет вполне можно закрывать суперобложкой, спроектированной так, чтобы нагло выбиться из массы других книг на витрине. Человеку со вкусом все же больше понравится книга, суперобложка которой по цвету и форме созвучна оформлению переплета и книги в целом.

Чем дороже книга, тем прочнее должна быть бумага суперобложки. Дорогие издания, которые иногда подолгу остаются на витрине, должны быть в суперобложке из прочной бумаги, не содержащей частиц дерева.

Тираж суперобложки должен на 10% превышать тираж книги, чтобы, если что, заменить поврежденные суперобложки.

Когда обложка книги очень мягкая и книга не стоит, а падает, вставляют в простой картонный футляр, на переднюю сторону клеят лист рекламы, книгу оборачивают в незапечатанную суперобложку.

Бумажная лента-манжетка со строкой текста («рекламный поясок») сразу бросается в глаза, но портит переплет, если книга без суперобложки. Манжетки должны быть только на книгах в суперобложке.

О широких, слишком больших и квадратных книгах

Ширина книги определяется не только тем, чтобы было удобно держать в руках, но и глубиной книжной полки. Поэтому книги шире 24 см неудобны.

Три аргумента против книги квадратного формата:

  1. Неудобно держать в руках.
  2. Неудобно хранить. Если книга шире 24 сантиметров, на полку уже не поставишь, только положишь. А книги должны стоять на полке так, чтобы легко их находить и доставать.
  3. Перекашивается. Корешок удерживает вес книги в вертикальном положении. Если книжный блок слишком тяжелый, книга перекашивается вперед, упирается в полку и покрывается пылью. Чем корешок длиннее ширины книги, тем лучше книга стоит в правильном положении. Книги альбомного формата не уравновешиваются корешком. Тоже самое происходит и с книгами квадратных форматов. На полке они сразу перекашивается. Поэтому от квадратных форматов нужно отказаться, это новшество ошибочно по своей сути.

Перед началом работы типограф должен проверить геометрическую пропорцию любого формата: точно ли соответствует пропорциям 2:3 или 3:4, или «золотому сечению» (список всех пропорций шире).

Соображение в стороне от темы главы — вес книги. Наши книги почти всегда слишком тяжелые. Главным образом из-за мелованной бумаги для художественной печати. Толстые книги, напечатанные на тонкой бумаге, лучше разделять на два тома. Старые книги были гораздо легче. Китайские книги вообще легкие как перышко. Бумажные фабрики должны делать более легкую бумагу.

Белая или тонированная бумага для книжной печати?

Бумажную массу химически отбеливают, чтобы придать чисто белый цвет. Небеленая бумага гораздо прочнее и красивее. Чудесный цвет старых печатных книг и более ранних рукописей до сих пор не изменился, если только книги не пострадали от воды или гнили.

Бумага для цветных иллюстраций должна быть белой, потому что чем белее цвет бумаги, тем точнее цвет.

Для художественной печати нужна слегка тонированная бумага. Ярко-белая мелованная не подходит, потому что белизна мешает читателю: слепит глаза, как снежное поле.

Белизна бумаги не признак прочности.

Книги ценятся высокоразвитой техникой печати.

То, что научная книга хорошо раскупается, не значит что она хорошо издана. Элементарно необходимое — еще не искусство. Искусство начинается там, где есть что-то ненужное. Только если на книгу приятно смотреть, если она так прекрасна, что хочется сразу купить и унести домой, то мы говорим о настоящем произведении книжного искусства.

Чтобы книга производила прекрасное впечатление, бумага не менее важна, чем безукоризненная типографика.

Делаем серую газетную бумагу более теплого, желтоватого оттенка — улучшаем удобочитаемость и спасаем глаза миллионов.

Чем старше шрифт, тем более темной и шероховатой должна быть бумага.

Десять главных и самых частых ошибок при издании книги

1. Неподходящий формат: слишком большие, широкие и тяжелые книги. Книжки должны быть удобными. Самые лучшие пропорции: 3:2, «золотое сечение» и 4:3. Книжный блок широкой книги, особенно квадратной, перекашивается. Книги шире 25 см трудно хранить на полках.

2. Неструктурированный, бесформенной набор. Абзацный отступ надо ставить. Это не только «вопрос вкуса». Здесь проходит различие между тем, кто читает, и, тем, кто не читает.

3. Начальные полосы, никак не выделенные, стоящие наверху страницы, без отступа слева. Они выглядят случайными страницами текста. Кажется, что это обыкновенная, а не начальная страница. Начало главы надо выделять большим спуском перед начальной строкой, инициалом или еще как-нибудь.

4. Бесформенность. Использовать в книге один кегль шрифта — ошибка. Читателю трудно ориентироваться.

5. Белая и чересчур белая бумага. Неприятна глазу и вредит здоровью. Легкая ненавязчивая тонировка (цвета слоновой кости или темнее, но не кремовых оттенков) всегда лучше.

6. Белый переплет. Выглядит нелепо, как белый костюм, потому что такой же маркий.

7. Прямой корешок переплета. Нужно слегка закруглять, иначе после чтения перекашивается.

8. Название книги крупным кеглем, набранное вдоль корешка. Никто не читает название на корешке издалека.

9. Корешок без названия книги и имени автора. Надо писать, иначе будет трудно найти. Имя автора обязательно, потому что часто определяет место книги на полке.

10. Незнание или пренебрежение правилами набора капители, курсива и кавычек.

Плюсануть
Поделиться
Отправить
Класснуть
Запинить